Анна Поклитар:
«Я до сих пор не приняла свой диагноз – для меня его просто никогда не существовало».
Анна Поклитар, предприниматель, владелица лаунж-бара
У меня большая семья – старшая сводная и три двоюродных сестры, два сводных брата, а я самая младшая и самая маленькая в буквальном смысле. Мама – медик, папа – военный, и всю нашу детскую компанию воспитывали абсолютно одинаково, без поблажек и скидок на рост. Да, бабушка с дедушкой жалели, но при этом дома никогда не велось разговоров о моем диагнозе и каком-то особом положении. Да, младшенькая, да, красавица – и точка! Я ходила в обычный садик, дружила с ребятами во дворе, и до 7 лет вообще не задумывалась о том, что чем-то отличаюсь от других людей.
Понимание пришло только во время нашей поездки в институт Турнера (НМИЦ им. Г.И. Турнера, Санкт-Петербург), где я увидела других маленьких детей и спросила об этом маму: «А почему они такие?». В 99 году в ноябре (мне было 7 лет) мы легли на первую операцию. Родители очень хотели, чтобы моя привычная жизнь продолжалась как можно дольше – и два месяца новой школьной жизни я начала со своим классом. Думаю, этот факт сыграл важную роль: у нас на протяжении всей учебы были очень теплые, дружеские отношения, которые сохраняются до сих пор.
Весь процесс операций и восстановления занял 6 лет, из которых я, конечно, бОльшую часть времени проводила в Институте Турнера. Но лето обязательно было свободным. Да, этот период был сложным, болезненным, но детская психика, видимо, весь негатив стирает. Поэтому сейчас у меня остались только самые теплые и светлые воспоминания. С тех времен осталось много друзей, с которыми мы поддерживаем связь, с благодарностью вспоминаем врачей и медсестер за их бесконечное участие и заботу.
После школы я поступила на юридический факультет, но на первом же курсе выучилась на диджея и два года в свое удовольствие крутила пластинки. Мне безумно нравилась активная жизнь, общение, и собственный ресторанный бизнес стал логичным продолжением этого увлечения. Нам с друзьями всегда в своем городе не хватало уютного, стильного места, где можно спокойно посидеть. Так и появилась идея открыть собственный лаунж-бар.
Сейчас, в неполные 30, я точно могу назвать себя счастливым человеком – у меня есть любимое дело, друзья, благодаря семье я ощущаю себя уверенной и красивой девушкой. Осталось только завести семью, родить детей и построить дом.
У меня большая семья – старшая сводная и три двоюродных сестры, два сводных брата, а я самая младшая и самая маленькая в буквальном смысле. Мама – медик, папа – военный, и всю нашу детскую компанию воспитывали абсолютно одинаково, без поблажек и скидок на рост. Да, бабушка с дедушкой жалели, но при этом дома никогда не велось разговоров о моем диагнозе и каком-то особом положении. Да, младшенькая, да, красавица – и точка! Я ходила в обычный садик, дружила с ребятами во дворе, и до 7 лет вообще не задумывалась о том, что чем-то отличаюсь от других людей.
Понимание пришло только во время нашей поездки в институт Турнера (НМИЦ им. Г.И. Турнера, Санкт-Петербург), где я увидела других маленьких детей и спросила об этом маму: «А почему они такие?». В 99 году в ноябре (мне было 7 лет) мы легли на первую операцию. Родители очень хотели, чтобы моя привычная жизнь продолжалась как можно дольше – и два месяца новой школьной жизни я начала со своим классом. Думаю, этот факт сыграл важную роль: у нас на протяжении всей учебы были очень теплые, дружеские отношения, которые сохраняются до сих пор.
Весь процесс операций и восстановления занял 6 лет, из которых я, конечно, бОльшую часть времени проводила в Институте Турнера. Но лето обязательно было свободным. Да, этот период был сложным, болезненным, но детская психика, видимо, весь негатив стирает. Поэтому сейчас у меня остались только самые теплые и светлые воспоминания. С тех времен осталось много друзей, с которыми мы поддерживаем связь, с благодарностью вспоминаем врачей и медсестер за их бесконечное участие и заботу.
После школы я поступила на юридический факультет, но на первом же курсе выучилась на диджея и два года в свое удовольствие крутила пластинки. Мне безумно нравилась активная жизнь, общение, и собственный ресторанный бизнес стал логичным продолжением этого увлечения. Нам с друзьями всегда в своем городе не хватало уютного, стильного места, где можно спокойно посидеть. Так и появилась идея открыть собственный лаунж-бар.
Сейчас, в неполные 30, я точно могу назвать себя счастливым человеком – у меня есть любимое дело, друзья, благодаря семье я ощущаю себя уверенной и красивой девушкой. Осталось только завести семью, родить детей и построить дом.
Галерея
Конечно, я задумываюсь о детях. И сделаю все от меня зависящее, чтобы мой малыш родился здоровым. И меня тревожит даже не то, что у него может повториться диагноз, а что я не справлюсь с ролью мамы особенного ребенка. Да, мои родители смогли правильно меня воспитать. Но получится ли также у меня? Не жалеть, не делать поблажек и безостановочно, каждую минуту жизни поддерживать и убеждать: «Ты у меня самый красивый и лучший!»
Как я приняла свой диагноз? Пожалуй, что я его и не приняла. Да, я знаю, что у меня ахондроплазия. Но в своих мыслях я никогда не воспринимаю себя как женщину с внешними отклонениями. Меня в детстве окружили таким количеством любви, восхищения и, одновременно, отношение ко мне было настолько требовательным, что сейчас я не сомневаюсь – я красива и у меня все получится!
Мама посвятила мне бОльшую часть своей жизни и с самого раннего возраста требовала, чтобы я следила за собой. Даже в Институте Турнера, во время самых тяжелых моментов я не могла быть неряшливой. Сарафанчики, заплетенные волосы – только так! И еще я до сих пор помню ее глаза – когда лежишь в реанимации – и сразу становится легче от мысли: «Мама тут, рядом. Значит, все будет хорошо!».
Как я приняла свой диагноз? Пожалуй, что я его и не приняла. Да, я знаю, что у меня ахондроплазия. Но в своих мыслях я никогда не воспринимаю себя как женщину с внешними отклонениями. Меня в детстве окружили таким количеством любви, восхищения и, одновременно, отношение ко мне было настолько требовательным, что сейчас я не сомневаюсь – я красива и у меня все получится!
Мама посвятила мне бОльшую часть своей жизни и с самого раннего возраста требовала, чтобы я следила за собой. Даже в Институте Турнера, во время самых тяжелых моментов я не могла быть неряшливой. Сарафанчики, заплетенные волосы – только так! И еще я до сих пор помню ее глаза – когда лежишь в реанимации – и сразу становится легче от мысли: «Мама тут, рядом. Значит, все будет хорошо!».
- Юрист
- Физик-ядерщик, драматический актёр
- Художник-ювелир, преподаватель
- Психолог
Другие темы