Елена Тян:
«Мне очень хотелось вернуться в Центр Илизарова врачом – чтобы пообщаться со своими докторами на равных и показать, чего я смогла добиться».
Елена Тян, хирург-офтальмолог, Казахстан
Ключевая черта характера? Уверенность. Если ты не уверен в себе, как можешь взяться за операцию? Но последние два года пациенты стали поступать очень сложные. Поэтому я взяла небольшую паузу в оперативной деятельности, чтобы разобраться в причинах. Я хочу продолжать с гордостью нести свое имя, как это было раньше.
Почему детская хирургия? У взрослых бесконечная соматика и череда болезней, вытекающих друг из друга. Дети же начинают жизнь с чистого листа, и вмешавшись грамотно и вовремя, им действительно можно помочь. А патологии, выбранные в офтальмологии – такая область, в которой ты видишь результат своего труда здесь и сейчас. Мне это было очень важно!
У меня было хорошее детство – я не ощущала какой-то скованности или ущемления. Да, случалось, что дети обзывали, показывали пальцем. Но родители мне всегда внушали: «Никогда не отвечай грубостью. Просто говори – это не твое дело, как я выгляжу». Благодаря им я достаточно рано усвоила, что нужно быть благодарной за все, что происходит в жизни. И раз со мной так случилось, необходимо просто мужественно вынести это испытание. При этом мама с папой никогда не делали мне поблажек из-за особенностей физиологии. Могли только пожалеть как девочку во время наших с младшим братом баталий.
Если у меня в детстве и были какие-то комплексы, то все они рассеялись после поездки в Центр Илизарова (Национальный медицинский исследовательский центр травматологии и ортопедии имени академика Г.А. Илизарова) в пятилетнем возрасте. Это была ознакомительная экскурсия – оперировать можно было начинать только лет в 14, но в итоге нас пригласили, когда мне исполнилось 10. Это был 92 год, все опасались, что с развалом Советского Союза операции станут платными и советовали поторопиться. Родители не стали испытывать судьбу.
Мне почему-то так «везло», что почти каждая моя операция превращалась в «показательные выступления». В центр постоянно приезжали иностранные медицинские делегации на обучение, и меня выдергивали из отделения как наглядное пособие: вот такая девочка, вот такие результаты. Результаты у меня и правда были, можно сказать, выдающиеся: вместо стандартных 10 и 12 см на бедро и голень соответственно, которых позволяла добиться методика того времени, меня вытянули на 12 и 14.
Ключевая черта характера? Уверенность. Если ты не уверен в себе, как можешь взяться за операцию? Но последние два года пациенты стали поступать очень сложные. Поэтому я взяла небольшую паузу в оперативной деятельности, чтобы разобраться в причинах. Я хочу продолжать с гордостью нести свое имя, как это было раньше.
Почему детская хирургия? У взрослых бесконечная соматика и череда болезней, вытекающих друг из друга. Дети же начинают жизнь с чистого листа, и вмешавшись грамотно и вовремя, им действительно можно помочь. А патологии, выбранные в офтальмологии – такая область, в которой ты видишь результат своего труда здесь и сейчас. Мне это было очень важно!
У меня было хорошее детство – я не ощущала какой-то скованности или ущемления. Да, случалось, что дети обзывали, показывали пальцем. Но родители мне всегда внушали: «Никогда не отвечай грубостью. Просто говори – это не твое дело, как я выгляжу». Благодаря им я достаточно рано усвоила, что нужно быть благодарной за все, что происходит в жизни. И раз со мной так случилось, необходимо просто мужественно вынести это испытание. При этом мама с папой никогда не делали мне поблажек из-за особенностей физиологии. Могли только пожалеть как девочку во время наших с младшим братом баталий.
Если у меня в детстве и были какие-то комплексы, то все они рассеялись после поездки в Центр Илизарова (Национальный медицинский исследовательский центр травматологии и ортопедии имени академика Г.А. Илизарова) в пятилетнем возрасте. Это была ознакомительная экскурсия – оперировать можно было начинать только лет в 14, но в итоге нас пригласили, когда мне исполнилось 10. Это был 92 год, все опасались, что с развалом Советского Союза операции станут платными и советовали поторопиться. Родители не стали испытывать судьбу.
Мне почему-то так «везло», что почти каждая моя операция превращалась в «показательные выступления». В центр постоянно приезжали иностранные медицинские делегации на обучение, и меня выдергивали из отделения как наглядное пособие: вот такая девочка, вот такие результаты. Результаты у меня и правда были, можно сказать, выдающиеся: вместо стандартных 10 и 12 см на бедро и голень соответственно, которых позволяла добиться методика того времени, меня вытянули на 12 и 14.
Галерея
Оборотной стороной лечения стал мой внутренний бунт против детской мечты – стать врачом. Пережив несколько лет операций и восстановительных этапов, насмотревшись на таких же детей вокруг в стационаре, я решила: «Ни за что врачом не буду. Чтоб также молиться над своими пациентами, как над нами – наши доктора и медсестры?». И твердо решила стать переводчиком. Потом юристом. Ну или адвокатом… Но, видимо, судьбу не проведешь — и в 11 классе, буквально накануне подачи заявлений, я снова вернулась к медицинской стезе. Чем просто шокировала маму. «Ты что, все забыла? Все свои мучения?». Но я ничего не забыла, просто больше не сомневалась, что хочу помогать другим – причем именно детям!
Из всех детских патологий я выбрала труднолечимые офтальмологические проблемы – ретинопатия недоношенных и ретинобластома (рак сетчатки у детей). Почему их? Мне хотелось видеть результат своей работы здесь и сейчас, а не отложенный на десятки лет. Я грезила специализацией хирурга или анестезиолога-реаниматолога. Но, к сожалению, в свое время зав.кафедры хирургии мне отказал: рост и физические особенности сыграли свою роль. Но к микрохирургии и упорно пришла – пускай более долгой и сложной дорогой через обучение в Санкт-Петербурге и Германии.
Когда в 11 классе я заканчивала последний восстановительный этап, врачи в Илизарова мне предложили еще вытянуть голень, но я отказалась. Во-первых, я уже оторвалась от земли, и мне этого было достаточно. А во-вторых, у меня были серьезные планы на высшее образование и дальнейшую карьеру, которыми я не была готова пожертвовать ради нескольких сантиметров роста.
Я не казашка, и не русская – я кореянка, да еще и с ахондроплазией. Такое сочетание не могло не вызывать своеобразное отношение. Один из ярких примеров, когда в институте мне «закрыла» дорогу на бюджет преподаватель, сама страдавшая врожденным вывихом тазобедренного сустава. Казалось бы, она наоборот должна была поддержать, но моя активность, энергичность и энтузиазм вызвали только ревность.
Еще до того, как стать врачом и изучить многие особенности своего положения с медицинской точки зрения, я всегда говорила: «Если у меня что-то не получится, я не буду обвинять врачей, родителей. Это только моя ответственность – преодолеть свою боль, леность или страх. И добиться результата». И общаясь со многими своими «собратьями», я только убедилась – чтобы получить свой результат, нужно победить себя!
Из всех детских патологий я выбрала труднолечимые офтальмологические проблемы – ретинопатия недоношенных и ретинобластома (рак сетчатки у детей). Почему их? Мне хотелось видеть результат своей работы здесь и сейчас, а не отложенный на десятки лет. Я грезила специализацией хирурга или анестезиолога-реаниматолога. Но, к сожалению, в свое время зав.кафедры хирургии мне отказал: рост и физические особенности сыграли свою роль. Но к микрохирургии и упорно пришла – пускай более долгой и сложной дорогой через обучение в Санкт-Петербурге и Германии.
Когда в 11 классе я заканчивала последний восстановительный этап, врачи в Илизарова мне предложили еще вытянуть голень, но я отказалась. Во-первых, я уже оторвалась от земли, и мне этого было достаточно. А во-вторых, у меня были серьезные планы на высшее образование и дальнейшую карьеру, которыми я не была готова пожертвовать ради нескольких сантиметров роста.
Я не казашка, и не русская – я кореянка, да еще и с ахондроплазией. Такое сочетание не могло не вызывать своеобразное отношение. Один из ярких примеров, когда в институте мне «закрыла» дорогу на бюджет преподаватель, сама страдавшая врожденным вывихом тазобедренного сустава. Казалось бы, она наоборот должна была поддержать, но моя активность, энергичность и энтузиазм вызвали только ревность.
Еще до того, как стать врачом и изучить многие особенности своего положения с медицинской точки зрения, я всегда говорила: «Если у меня что-то не получится, я не буду обвинять врачей, родителей. Это только моя ответственность – преодолеть свою боль, леность или страх. И добиться результата». И общаясь со многими своими «собратьями», я только убедилась – чтобы получить свой результат, нужно победить себя!
Другие истории
- Елена ТянХирург-офтальмолог
- Владимир ФедоровФизик-ядерщик, драматический актёр
- Алексей ЮдинХудожник-ювелир, преподаватель
- Анна ПоклитарПредприниматель
Другие темы